Разорвав нить слезного неба,
Растоптав мысли суть и прожженную мглу,
Я лишь только сказал, что мне может быть нужно,
Малый остров любви и светоча путь.

Оторвав от себя по кускам мясо с кожей,
Обругав и поставив на смотр изможденную жизнь,
Я по краю стенающей, ноющей злобы,
Взвыл и бросился с головою вниз.

Розги вдоль, по ткани и нервам,
Я лишь смех вызывал у моих палачей,
Может жалок я, может я слабый и нервный,
Но иначе никак, а иначе никак, ведь иначе я стану никем.

И порез как изгнание пустоши ночи,
Кровь во благо, и на вопрос о мечте,
Без раздумий и лжи, я отвечу: возможно,
Я ведь сам говорил, что мне нужно в грязной пыли.

Я умру, и отдам себя, даже не стоило,
Глупо множество раз повторять,
Только рваное, смоляное ничтожество
Вместо багрянца дает себя знать.

Я не ведаю силы добра и помощи,
Просто помощи мне не дано испытать,
Все погрязло в неясном и скользком поводе,
Кто я, чтобы другие стали руки марать?

Бросьте или уйдите по-тихому,
Мне все равно у судьбы не просить,
Пледа теплого, свежей искренности,
И касания мягкого на виски.

Останется слово, одно из множества,
Останется боль от потери себя,
И отравленное, сладкое, лживое: «Что с тобой?»
Будет каплей последней в чаше свинца.

Пролетев над пропастью, слабо и мелочно,
И глупо споткнувшись о милый оскал,
Я слезою, украдко, стирая следы в тиши,
Я просто невыносимо, смертельно устал.

К черту мысли, и дотошное мудрое,
На помойку очередную блажь,
И лишь порезы кричат о стойкости,
Совсем забывая – я слабый мираж.